Главный принцип поэтики толстого диалектика души. Диалектика души план-конспект урока на тему

«Диалектика души» - постоянное изображение внутреннего мира героев в движения, в развитии (по Чернышевскому). Психологизм (показ характеров в развитии) позволяет не толь­ко объективно изобразить картину душевной жизни героев, но и выразить авторскую нравственную оценку изображаемого.

Средства психологической изобразительности у Толстого: а) Психологический анализ от лица автора-повествователя. б) Раскрытие невольной неискренности, подсознательного стремления видеть себя лучше и интуитивно искать самооправда­ния (напр. размышления Пьера о том, ехать или нет к Анатолю Курагину, после того, как он дает Болконскому слово этого не делать). в) Внутренний Монолог, создающий впечатление «подслушан­ных мыслей» (напр. поток сознания Николая Ростова во время охоты и погони за французом; князь Андрей под небом Аустерлица г) Сны, раскрытие подсознательных процессов (напр. сны Пьера). д) Впечатления героев от внешнего мира. Внимание сосредото­чивается не на самом предмете и явлении, а на том, как восприни­мает их персонаж (напр. первый бал Наташи).е) Внешние детали (напр. дуб по дороге в Отрадное, небо Аустер­лица). ж) Расхождение между тем временем, в котором реально про­исходило действие, и временем рассказа о нем (напр. внутренний монолог Марьи Болконской о том, за что она полюбила Николая Ростова).

По мысли Н. Г. Чернышевского, Толстого интересовали «всего более - сам психический процесс, его формы, его законы, диалек­тика души, чтобы выразительным, определительным термином* непосредственно изображать психический процесс. Чернышев­ский отмечал, что художественным открытием Толстого стадо изо­бражение внутреннего монолога в форме потока сознания. Черны­шевский выделяет общие принципы «диалектики души»: а) Изо­бражение внутреннего мира человека в постоянном движении, противоречии и развитии (Толстой: «человек -текучее вещест­во»); б) Интерес Толстого к переломным, кризисным моментам в жизни человека; в) Событийность (влияние событий внешнего мира на внутренний мир героя).

Духовные искания героев:

Смысл духовных исканий заключается в том, что герои способ­ны к духовной эволюции, что, по Толстому, является важнейшим критерием нравственной оценки личности. Герои ищут смысл жизни (обретение глубинных духовных связей с другими людьми) и личное счастье. Толстой показывает этот процесс в его диалекти­ческой противоречивости (разочарования, обретение и потеря счастья). При этом герои сохраняют собственное лицо и собствен -ное достоинство. Общее и главное в духовных исканиях Пьера и Андрея то, что в конце концов оба приходят к сближению с наро­дом.

Этапы духовных исканий Андрея Болконского. а) Ориентация на идеи Наполеона, гениального полководца, сверхличности (разговор с Пьером в салоне Шерер, отъезд в дейст­вующую армию, военные действия 1805 г.). б) Ранение под Аустерлицем, кризис в сознании (небо Аустер­лица, Наполеон, обходящий поле сражения).в) Смерть жены и рождение ребенка, решение «жить для себя и своих близких».г) Встреча с Пьером, беседа на переправе, преобразования в име­нии.д) Встреча с Наташей в Отрадном (возрождение к новой жизни, аллегорически изображенной в образе старого дуба).е) Общение со Сперанским, любовь к Наташе, осознание бессмысленности «государственной» деятельности.ж) Разрыв с Наташей» духовный кризис.з) Бородино. Окончательный перелом в сознании, сближение с народом (солдаты полка зовут его «наш князь»).и) Перед смертью Болконский принимает бога (прощает врага, просит Евангелие), ощущение всеобщей любви, гармония с жиз­нью.

Т.о. Л.Н. Толстойизвестен не только как гениальный писатель, но и как удивительно глубокий и тонкий психолог. Роман Л.Н. Толстого «Война и мир» открыл миру галерею бессмертных образов. Благодаря тонкому мастерству писателя-психолога, мы может проникать в сложный внутренний мир героев, познавая диалектику человеческой души.

Основными средствами психологического изображения в романе «Война и мир» являются внутренние монологи и психологические портреты.

Образ Пьера Безухова является одним из самых важных в романе. Автор знакомит нас со своим героем уже с первых страниц произведения, в салоне Анны Павловны Шерер. Образ Пьера Безухова, как и образы Наташи Ростовой и Андрея Болконского, дан в динамике, то есть в постоянном развитии. ЛевТолстойделает акцент на искренности, детской доверчивости, доброте и чистоте помыслов своего героя. Пьер охотно и даже радостно подчиняется чужой воле, наивно веря в благосклонность окружающих. Он становится жертвой корыстолюбивого князя Василия и легкой добычей для лукавых масонов, также неравнодушных к его состоянию. Толстой замечает: повиновение «даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем». Одно из нравственных заблуждений молодого Безухова – бессознательная потребность подражать Наполеону. В первых главах романа он восторгается «великим человеком», считая его защитником завоеваний французской революции, позже радуется своей роли «благодетеля», а в перспективе – и «освободителя» крестьян, в 1812 году хочет избавить людей отНаполеона, «Антихриста». Стремление возвыситься над людьми, даже продиктованное благородными целями, неизменно приводит его в духовный тупик. По мнению Толстого, и слепое повиновение чужой воле, и болезненное самомнение равно несостоятельны: в основе того и другого – безнравственный взгляд на жизнь, признающий за одними людьми право повелевать, а за другими – обязанность подчиняться. Юный Пьер – представитель интеллектуальной дворянской элиты России, с презрением относившейся к «близкому» и «понятному».

Толстой подчеркивает «оптический самообман» героя, отчужденного от повседневной жизни: в обыденном он не способен рассмотреть великое и бесконечное, видит только «одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное». Духовное прозрение Пьера – это постижение ценности обычной, «негероической» жизни. Испытав плен, унижения, увидев изнанку человеческих отношений и высокую духовность в обычном русском мужике Платоне Каратаеве, он понял, что счастье – в самом человеке, в «удовлетворении потребностей». «… Он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем и потому… бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей», - подчеркивает Толстой. На каждом этапе своего духовного развития Пьер мучительно решает философские вопросы, от которых «нельзя отделаться». Это самые простые и самые неразрешимые вопросы: «Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?» Напряженность нравственных поисков усиливается в кризисные моменты. Пьер нередко испытывает «отвращение ко всему окружающему», все в нем самом и в людях представляется ему «запутанным, бессмысленным и отвратительным». Но после бурных приступов отчаяния Пьер вновь смотрит на мир глазами счастливого человека, постигшего мудрую простоту человеческих отношений.

Находясь в плену, Пьер впервые ощутил чувство полного слияния с миром: «и все это мое, и все это во мне, и все это я». Радостное просветление он продолжает чувствовать и после освобождения – все мироздание кажется ему разумным и «благоустроенным». Толстой отмечает: «планов теперь он не делал никаких…», «не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру – не веру в слова, правила и мысли, но веру в живого, всегда ощутимого Бога». Пока человек жив, утверждал Толстой, он идет по пути разочарований, обретений и новых потерь. Это относится и к Пьеру Безухову. Периоды заблуждений и разочарований, сменявшие духовное просветление, не были нравственной деградацией героя, возвращением героя на более низкий уровень нравственного самосознания. Духовное развитие Пьера – сложная спираль, каждый новый виток выводит героя на новую духовную высоту. В эпилоге романа Толстой не только знакомит читателя с «новым» Пьером, убежденным в своей нравственной правоте, но и намечает один из возможных путей его нравственного движения, связанного с новой эпохой и новыми обстоятельствами жизни.

Диалектика души - это один из терминов, употребляемых в литературоведении. При его упоминании чаще всего речь идет о художественных образах, которые даны писателем в их развитии и внутренних противоречиях и рассмотрены им наиболее детально. Особенно ярко диалектика души героев представлена у великого русского писателя Л. Н. Толстого.

Искусство рассуждения

Прежде чем разобраться в значении рассматриваемого нами объекта, целесообразным будет определиться с толкованием термина «диалектика». Он пришел к нам из Древней Греции и в переводе означает «искусство вести спор, умение рассуждать».

Так назывался один из философских методов - метод аргументации, а еще и способ, форма теоретического мышления, призванные исследовать те противоречия, что обнаруживаются в самом содержании этого мышления.

Этот метод следует из «Диалогов» Платона, где два или больше участников, имеющих различные мнения, стремятся найти истину, обмениваясь своими мыслями. В результате происходит движение вперед, развитие, и «в споре рождается истина».

В художественном произведении

В литературоведении диалектика души - это понятие, с помощью которого обозначают воспроизводимые в произведении в деталях процессы: сначала зарождения, а затем и формирования у героев:

• мыслей;
• чувств;
• настроений;
• ощущений;
• их взаимодействия;
• изменения;
• развития одних из других.

А также это понятие включает в себя и описание самого психического процесса, показ его форм и закономерностей. Например, как любовь перерастает в ненависть или же любовь развивается из симпатии. Яркими примерами является диалектика души в романе «Война и мир» Л. Толстого, которая отражается во внутренних монологах Пьера Безухова, Андрея Болконского, Николая Ростова.

Рассматриваемый нам термин был введен Н. Г. Чернышевским, когда он писал рецензию на повести Л. Н. Толстого "Детство", "Отрочество" и "Военные рассказы", опубликованные в журнале «Современник».

Диалектика души у Толстого

Герои произведений Льва Толстого - люди сложные, интересные, наполненные противоречиями. Автор не просто описывает их в определенные моменты жизни, он показывает развитие их судеб, характеров, личности. Именно этот принцип писателя и называют в литературе диалектикой души.

Создавая образы героев, автор рассматривал восприятие ими происходящего в мире через призму нравственных ценностей. При этом герои близки ему, так как в произведениях чувствуется его собственный нравственный и духовный поиск, стремление к самосовершенствованию.

Тонкий психологизм

У Л. Толстого диалектика души находит отражение и в оригинальности выбираемых им средств изобразительного психологизма, являвшихся новаторскими для русской литературы того времени. Эти приемы не потеряли актуальности и в наши дни. Они вызывают восхищение глубиной психологического анализа и описания влияния событий на изменение личности героев, будь то их нравственное падение или возвышение.

Например, писатель использовал внутренние монологи героев, как бы подслушивая их мысли, как в описании монолога князя Андрея под аустерлицким небом. Изображая неожиданные повороты в судьбах, автор раскрывал новые глубины в их душах через восприятие самих героев. Иллюстрацией к этому является влюбленность Наташи Ростовой в Анатоля Курагина или духовное перерождение Пьера Безухова, побывавшего в плену у французов.

Толстым также использовались и сновидения, с помощью которых он старался донести детализированные впечатления Пьера, получаемые им от окружающего мира, показать, на чем именно заостряется его внимание.

Через страдания и борьбу

Диалектика души в романе «Война и мир» раскрывается и через изменение героев, через их духовный рост, который происходит в процессе внутренней борьбы и страданий. Им сопутствуют радости, горести, разочарования, взлеты и падения. То есть автор показывает героев в непростые для них минуты жизни, тем самым раскрывая все стороны их личности, в том числе и неприглядные.

Через страдания проходят все главные герои бессмертной эпопеи Толстого, каждый по-своему, с присущими каждому из них взглядами на жизнь, привычками, нравственными установками, классовыми предрассудками, отношением к миру и окружающим.

То есть образы писателем прописываются не поверхностно, а воспринимаются как реально существовавшие люди, которым сопереживаешь, с которыми вместе радуешься, набираешься жизненного опыта и открываешь для себя что-то новое.

Наивный юноша

Особенно ярко диалектика души в романе «Война и мир» просматривается через изображение развития одного из главных героев - Пьера Безухова. Автор знакомит нас с ним в самом начале произведения как с одним из посетителей модного салона Анны Шерер. По мнению экспертов, образ Пьера весьма близок Толстому в плане того, что через него выражены многие важные мысли и направления духовных исканий автора.

Жизнь и характер Пьера, как князя Андрея и Наташи, изображены в динамике, то есть в непрекращающемся развитии. Толстым делается акцент на почти детской доверчивости, доброте, искренности и чистоте мыслей юного Безухова. Сначала он без сопротивления и даже с удовольствием идет на поводу у окружающих, подчиняется им, наивно веря в их благосклонность и доброжелательность.

Так он попадает в сети князя Василия и становится добычей для масонов. Всех их привлекает в Пьере его большое состояние. По словам автора, повиновение для молодого человека было не то что добродетелью, а воспринималось им как истинное счастье.

От великого человека до антихриста

Одним из заблуждений молодого Пьера являлось его увлечение Наполеоном Бонапартом, стремление подражать ему. Сначала он восторгается французом, называя его великим человеком, защитником революционных завоеваний, представляет себя в роли благодетеля, а в будущем и освободителя крестьян.

Затем, в 1812 году, он хочет уже избавить всех от Бонапарта, называя его антихристом. Стремление героя к возвышению над окружающими, пусть и во имя благородных целей, в итоге загоняет его в духовный тупик. Здесь автор на примере молодого человека подводит читателя к мысли о том, что несостоятельными являются и слепое повиновение воле других, и такой взгляд на жизнь, который признает за одними безусловное право повелевать, а за остальными - обязанность находиться у них в подчинении.

Ценность «негероической» жизни

Молодой Безухов выступает в романе в качестве представителя интеллектуальной элиты российских дворян. Он с презрением относится ко всему «понятному» и «близкому», то есть к повседневной жизни, лишенной глобальных идей и возвышенных устремлений. Толстой называет это «оптическим самообманом», отчужденностью, неспособностью увидеть бесконечное и великое в простом, возможностью видеть в нем лишь мелкое, бессмысленное, житейское, ограниченное.

Здесь у Толстого диалектика души героя отражена в духовном прозрении Пьера. Ему удалось постичь ценность обыденной, «негероической» жизни. После испытанных в плену унижений и увиденной изнанки отношений между людьми, после открытия им духовности в обычных русских людях, таких как Платон Каратаев, Пьер многое усвоил для себя.

Он понял наконец, что счастье находится внутри самого человека, в удовлетворении его насущных потребностей. По словам Толстого, его герой научился видеть вечное, великое и бесконечное во всем окружающем. Он бросил трубу, через которую до этого смотрел поверх голов людей.

Однако поиск истины дается Пьеру совсем не просто. Сопровождающая этот поиск нравственная напряженность в кризисные моменты еще больше усиливается. Нередко молодой человек ощущает неприятие окружающего мира, людей и самого себя. Все видится ему отвратительным, запутанным, бессмысленным. Но за бурными приступами отчаяния следует просветление. Пьер снова глядит на мир глазами счастливого человека, который постиг мудрость и простоту человеческих отношений.

Новый Пьер

Во время пребывания в плену Безухов в первый раз испытал чувство полного единения с окружающим миром. Снизошедшее на него просветление он ощущает и после освобождения - мироздание видится ему благоустроенным и разумным. Автор отмечает, что теперь у героя нет никаких планов, он не имеет цели, но имеет веру, но не в слова, мысли и правила, а веру в живого Бога, которого он постоянно ощущает.

Пройденные Пьером Безуховым этапы заблуждений, разочарований, сменявших периоды духовного просветления, не рассматриваются как нравственная деградация, возвращение на более низкий уровень самосознания. Его путь - это сложная спираль, у которой каждый виток возводит героя на новый уровень духовной высоты.

Апогеем раскрытия диалектики души в романе является знакомство в его заключительных строках с новым Пьером Безуховым. Это человек, который убежден в собственной нравственной правоте, но при этом он не стоит на месте, а видит один из возможных путей своего развития и его взаимосвязь с новой, грядущей эпохой и новыми жизненными обстоятельствами.

Толстой – мастер изображения диалектики души

Введение - 3

1. Диалектика души в произведениях Л. Н. Толстого - 4

2. Диалектика души писателя - 5

Заключение - 14

Литература - 15

I. Введение

Я выбрала тему диалектики души у Л. Н. Толстого, потому что, как мне кажется, Лев Николаевич как никто другой показывает развитие, эволюцию человека. На протяжении всего повествования многие персонажи Толстого меняются, изменяется их внутренний мир, но читателю самому предстоит дать оценку – неизбежна ли была смерть Анны Карениной, нашёл ли свою стезю Андрей Болконский…

С лёгкой руки Н. Г. Чернышевского критики назвали «диалектикой души» одну из важнейших особенностей произведений Льва Толстого – проникновение в души своих героев, сопереживание с ними на протяжении всего их развития.

1. Диалектика души у Льва Николаевича Толстого

Писатель Л. Н. Толстой изображает внутренний мир того или иного человека, героя своего произведения, по-своему. Открывая «диалектику души», Толстой идет к новому пониманию человеческого характера. С ее помощью, вникая в подробности душевного состояния человека, он подмечает в нем переживания и чувства, неподвластные никому другому. Лев Николаевич, как никто до него, дал образцы художественного изображения движущихся, развивающихся событий и «текучих», сложных, противоречивых, живых человеческих характеров. В отличие от многих других писателей Толстой не дает в начале произведения полных, исчерпывающих характеристик действующих лиц. Образ героя, его портрет и, главное, характер, даются писателем в движении, складываются постепенно из черт и признаков, проявляющихся в том, как герой действует, о чем говорит и думает, какое впечатление производит на окружающих. Толстого увлекало изображение самого процесса душевной жизни героев, показ «диалектики души». Художественные образы, созданные Толстым, поражают своей жизненностью. Предшественники Толстого, изображая внутренний мир человека, как правило, использовали слова, точно называющие душевное переживание: «волнение», «угрызение совести», «гнев», «презрение», «злоба». Толстой был этим неудовлетворен: «Говорить про человека: он человек оригинальный, добрый, умный, глупый, последовательный и т. д. – слова, которые не дают никакого понятия о человеке, а имеют претензию обрисовать человека, тогда как часто только сбивают с толку». Толстой не ограничивается точными определениями тех или иных психических состояний. Он идет дальше и глубже. Он «наводит микроскоп» на тайны человеческой души и схватывает изображением сам процесс зарождения и оформления чувства еще до того, как оно созрело и обрело завершенность. Он рисует картину душевной жизни, показывая приблизительность и неточность любых готовых определений. Он вживляет в своих героев свои понятия об окружающем мире. По мере чтения его произведений мы становимся их героями, переживаем за их судьбы и происходящее, с нетерпением ожидаем исхода описываемых событий. Все это говорит о большом таланте великого писателя. Ему, как мне кажется, гораздо проще передать то или иное душевное настроение человека, нежели художнику. В его распоряжении богатый русский язык, который он использует так же широко, как блестящий художник использует палитру с красками для написания портретов. Но что бы понять все безмолвные чувства, которые живописец вкладывает в свое творение, требуется не только внимание, но и некоторое взаимопонимание.

2. Диалектика души писателя

Тайны творчества Л. Н. Толстого во многом понимаются, если мы изучаем биографию самого великого прозаика. Диалектика души Толстого – это терзания, переход через внутренние противоречия, это постоянное стремление к совершенству. Но мы видим и опрощение человека, который взрослеет, а потом стареет. Опрощение в самом высоком, христианском смысле. Если молодой Толстой берёт масштабный материал, проблемы жизни и смерти, проблемы истории, то к старости всё чаще пишет детские рассказы, героями которых становятся крестьянские дети. И нравоучения эти ненавязчивы, но мудры и добры. Человек, в детстве гордо срывавший с себя крестик, к старости проповедует христианские ценности.

Дневник, который Толстой вёл с 1847 до конца жизни, был первой его литературной школой - школой скрупулёзного самоизучения, уловления тайных движений души, строгости предписываемых себе правил морали. Характерная для Толстого автобиографичность также идёт от дневника.

Два года уединённой жизни на Кавказе Толстой считал необыкновенно значительными для своего духовного развития. Написанная здесь повесть «Детство» - первое печатное произведение Толстого - вместе с появившимися позднее повестями «Отрочество» (1852-54) и «Юность» (1855-57) входила в обширный замысел автобиографического романа «Четыре эпохи развития», последняя часть которого - «Молодость» - так и не была написана. В первых повестях Толстой как бы перенёс реалистические принципы натуральной школы 40-х гг. - предметность, точность и детальность описаний - в область исследования психологии, внутреннего мира ребёнка, подростка, затем юноши. Он заявляет себя исследователем человеческой природы, желающим понять сокровенные законы, по каким движется сознание. Уже в «Детстве» Николенька Иртеньев учится преследовать всякую тень фальши, неискренности в чувстве (своём и чужом). В следующих повестях трилогии нарастают недовольство героя самим собой, рефлексия и самоанализ, смутное ощущение острых противоречий жизни, жажда нравственного совершенствования. Психология ребёнка для Толстого - первый повод к исследованию «естественного человека», чуждого сословным привилегиям.

В 1851-53 Толстой на Кавказе участвует в военных действиях (сначала в качестве волонтёра, затем - артилеристского офицера), а в 1854 отправляется в Дунайскую армию. Вскоре после начала Крымской войны его по личной просьбе переводят в Севастополь (в осажденном городе он сражается на знаменитом 4-м бастионе). Армейский быт и эпизоды войны дали Толстому материал для рассказов «Набег» (1853), «Рубка леса» (1853-55), а также для художественных очерков «Севастополь в декабре месяце», «Севастополь в мае», «Севастополь в августе 1855 года» (все опубликовано в «Современнике» в 1855-56). Эти очерки, получившие по традиции название «Севастопольские рассказы», смело объединили документ, репортаж и сюжетное повествование; они произвели огромное впечатление на русское общество. Война предстала в них безобразной кровавой бойней, противной человеческой природе. Заключительные слова одного из очерков, что единственным его героем является правда, стали девизом всей дальнейшей литературной деятельности писателя. Пытаясь определить своеобразие этой правды, Н. Г. Чернышевский проницательно указал на две характерные черты таланта Толстого - «диалектику души» как особую форму психологического анализа и «непосредственную чистоту нравственного чувства» (Полное собрание сочинений, т. 3, 1947, с. 423, 428).

В 1855 Толстой приехал в Петербург, сблизился с сотрудниками «Современника», познакомился с Н. А. Некрасовым, И. С. Тургеневым, И. А. Гончаровым, Чернышевским и др. Годы 1856-59 ознаменованы попытками Толстого найти себя в незнакомой литературной среде, освоиться в кругу профессионалов, утвердить свою творческую позицию; это - и пора поисков, проб, ошибок, творческих экспериментов. В рассказе «Утро помещика» (1856, фрагмент неосуществленного «Романа русского помещика») Чернышевский впервые отметил у автора «мужицкий» взгляд на вещи. Написанная под влиянием кружка А. В. Дружинина повесть «Альберт» (1857-58) выражала идею «избранничества», священного огня, вложенного в художника свыше. В рассказе «Люцерн» (1857), навеянном впечатлениями первой поездки в Западную Европу (1857), общественный темперамент Толстого, яростно атакующего буржуазное лицемерие, бессердечие, социальную несправедливость, предвещает автора «Воскресения» и поздних публицистических трактатов. Роман «Семейное счастье» (1858-59) призван был показать крушение идеала уединённого «счастливого мирка». В финале романа зарождалась будущая толстовская концепция семейного долга женщины, её добродетели и самопожертвования в браке. Роман, опубликованный в «Русском вестнике» М. Н. Каткова (что ознаменовало отход Толстого от «Современника»), заметного успеха у читателей не имел.

Тяготение к народной теме, широкому эпосу вызревало у Толстого уже в повести «Казаки» (1853-63). На Кавказе, среди величавой природы и простых, чистых сердцем людей герой повести полнее сознаёт фальш светского общества и отрекается от лжи, в какой жил прежде. Критерием правды социального поведения для Толстого. становится природа и сознание человека, близкого природе, почти сливающегося с ней.

Неудовлетворённый своим творчеством, разочарованный в светском и литературном кругах, Толстой на рубеже 60-х гг. решил оставить литературу и обосноваться в деревне. В 1859-1862 он много сил отдаёт основанной им в Ясной Поляне школе для крестьянских детей, изучает постановку педагогического дела в России и за границей (путешествие 1860-61), издаёт педагогический журнал «Ясная Поляна» (1862), проповедуя свободную, лишённую строгой программности и казённой дисциплины систему образования и воспитания.

В 1862 Т. женится на Софье Андреевне Берс (1844-1919) и начинает жить патриархально и уединенно в своей усадьбе как глава большой и всё увеличивающейся семьи. В годы крестьянской реформы Толстой исполняет обязанности мирового посредника Крапивенского уезда, разрешая тяжбы помещиков с крестьянами, как правило, в пользу последних. В его мировоззрении в эту пору причудливо соединяются верность духу старой родовой аристократии, далёкой от двора и живущей понятиями сословной чести, и демократические устремления. «Совестливое дворянство» как бы подаёт руку мужику через голову буржуазии, бюрократии и городского мещанства.

Аристократ по воспитанию и семейной традиции, Толстой нашёл выход из духовного кризиса конца 50-х гг. в сближении с народом, его интересами, нуждами. Вся логика идейных и творческих исканий писателя начала 60-х гг. - стремление к изображению народных характеров (рассказ «Поликушка», 1861-63), эпический тон повествования («Казаки»), попытки обратиться к истории для понимания современности (начало романа «Декабристы», 1860-61, опубликован 1884) - вела его к замыслу романа-эпопеи «Война и мир».

60-е гг. - пора расцвета художественного гения Толстого Позади остались «годы учения» и «годы странствий». Живя оседлой, размеренной жизнью, он нашёл себя в интенсивном, сосредоточенном духовном творчестве. Самобытные пути, освоенные Толстым, при всей его видимой литературной одинокости, привели к новому взлёту национальной культуры.

«Война и мир» (1863-69, начало публикации 1865) стала уникальным явлением в русской и мировой литературе, сочетавшим глубину и сокровенность психологического романа с размахом и многофигурностыо эпической фрески. Своим романом писатель отвечал на насущное стремление литературы 60-х гг. понять ход исторического развития, роль народа в решающие эпохи национальной жизни. Обращение к особому состоянию народного сознания в героическую пору 1812 года, когда люди из разных слоев населения объединились в сопротивлении иноземному нашествию, создало почву для эпопеи. В свою очередь, поэзия национальной общности находила себе поддержку в утопическом взгляде писателя, с любовью воссоздавшего жизнь поместного дворянства начала века. В отчуждённости от своего народа в пору грозных испытаний Толстой видит главный порок «призрачной» жизни петербургского придворного и светского общества. И, напротив, патриотизм Ростовых предстаёт частью общей стихии народной жизни. Роман пронизывает важнейшая мысль-чувство художника, организующая и его сюжет. Первый этап осознания человеком себя как личности - высвобождение его из пут сословия, касты, кружка (так выделяются и отдаляются от придворного круга, салона Шерер Андрей Болконский и Пьер Безухов). Второй этап - слияние личного сознания с огромным внеличным миром, с народной правдой, обогащение ею и растворение себя в ней. При всей противоречивости духовных исканий Болконского и Безухова главным итогом в движении их судеб остаётся преодоление эгоизма и сословной замкнутости: от гордой единичности, субъективности герои приходят к сознанию своей сопричастности другим людям, народу (сходный путь пройдут Левин, Нехлюдов - герои позднейших произведений Толстого). Национальные русские черты автор «Войны и мира» видит в «скрытой теплоте патриотизма», в отвращении к показной героике, в спокойной вере в справедливость, в скромном достоинстве и мужестве (образы простых солдат, Тимохина, капитана Тушина). Народная мудрость Кутузова выступает ещё ярче в сравнении с декоративным величием Наполеона, облик которого сатирически снижен. При всей художественной свободе в изображении исторических лиц Толстой не выдвигает их в центр своей эпопеи. Он тяготеет к признанию объективных движущих сил истории, слагающих судьбу народа, нации. Война России с наполеоновскими войсками изображена как война всенародная. Русские, по словам Толстого, подняли «дубину народной войны», которая «гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие».

Полнота и пластичность изображения, разветвлённость и перекрещение судеб, несравненные картины русской природы - черты эпического стиля «Войны и мира». Характерные для классического эпоса понятия рока, судьбы заменяются у Толстого понятием жизни в её стихийном течении и разливе. Толстой отвергает традиционные представление о «герое». Его героем в романе как бы становится сама жизнь (частная и общая, «роевая»), её неторопливый ход, её радости и горе, победы и неудачи, простые и вечные её моменты (рождение, любовь, смерть), торжество её постоянного обновления. Мысль, психология не менее, чем «жизнь» в её действиях и свершениях, занимают автора романа. Сложная внутренняя борьба, неожиданные разочарования и открытия, новые постижения мысли и новые сомнения - вот что неизменно сопутствует исканиям толстовских героев. Автор создаёт иллюзию непрерывно текущего психического процесса, «ядро» которого состоит в стремлении к правде, к справедливости, пробивающих себе путь сквозь инерцию жизни, обычаи среды, настроения минуты.

В романе сказались и очевидные противоречия мысли Толстого, его недоверие к теоретическому знанию, идеализация патриархального рассудка, особенно наглядная в художественном типе Платона Каратаева. Философские рассуждения автора о свободе и необходимости, о движущих силах исторического процесса отмечены чертами фатализма. Понятие свободы Т. рассматривает как инстинктивную силу жизни, не подвластную разуму. Но в самой попытке объяснить процессы жизни, учитывая диалектические соотношение свободы и необходимости, суммируя проявление (направление) воли бесчисленных индивидуумов, Толстой стоит несравненно выше современных ему буржуазных историков (таких, как А. Тьер), зачастую считавших «свободные» действия выдающейся личности главной пружиной движения истории.

В начале 70-х гг. писателя снова захватывают педагогические интересы; он пишет «Азбуку» (1871-72) и позже «Новую азбуку» (1874-75), для которых сочиняет оригинальные рассказы и переложения сказок и басен, составившие четыре «Русские книги для чтения». На время Толстой возвращается к преподаванию в яснополянской школе. Однако вскоре начинают проявляться симптомы душевного кризиса. При слабой власти над Толстым традиционной церковной веры, с юных лет подтачиваемой в нём скептическим анализом, грозила рухнуть и его надежда на личное бессмертие. Острое ощущение симптомов социального перелома в 70-е гг., связанных с переходом России на буржуазный путь развития, усиливало кризис нравственно-филосфского мировоззрения Толстого

Духом скорбного раздумья, безрадостного взгляда на современность веет от многих страниц центрального произведения Толстого 70-х гг. - романа «Анна Каренина» (1873-77, опубликован 1876-77). Подобно романам И. С. Тургенева и Ф. М. Достоевского, написанным в ту же пору, «Анна Каренина» - это остропроблемное произведение, насыщенное приметами времени, вплоть до газетной «злобы дня». Толстой всё очевиднее терял надежду на возможность примирения интересов крестьянства и «совестливого» дворянства. Разочарование в буржуазных реформах 60-х гг., не принесших ожидаемого социального мира, успокоения и благоденствия, Т. воспринял как доказательство тщеты крутых перемен вообще. Он с тревогой следит за тем, как рушатся остатки патриархального уклада под натиском буржуазного прогресса, как падают нравы, ослабевают семейные устои, вырождается аристократия, как непрактичные чудаки Облонские по дешёвке распродают родовые леса и угодья толстосумам Рябининым. Расшатан исторический оптимизм Толстого, но с тем большей силой ищет он опору и последнее прибежище в патриархальных нравах, в семье. Все попытки Константина Левина, ищущего смысл жизни, разобраться в основах хозяйства и общественного устройства заводят его в тупик, и единственно несомненным благом после всех кризисов личного чувства остаются семейное счастье и наивная вера старика-крестьянина Фоканыча, который «по душе живёт, бога помнит».

Заключение

Как мне кажется, в данной работе мне удалось показать, что на персонажей книг, их развитие, их противоречивость и внутреннюю борьбу накладывает отпечаток «диалектика души» самого автора – Льва Николаевича Толстого.

Л. Н. Толстой пишет "говорящие" литературные произведения, передавая ту или иную идею на более простом и доступном нам языке. Его приёмы различны, подход к каждому персонажу у Толстого особый. Но каков бы ни был способ передачи настроения, душевных переживаний, любви и ненависти создаваемых персонажей или пейзажа, суть остается одной: автор способен донести до нас то, без чего, может, жизнь была бы неполноценной.

Литература

Бурсов Б. И., Л. Н. Толстой. Семинарий, Л., 1963

Громов, Павел. «О стиле Льва Толстого "Диалектика души"» в "Войне и мире". Издательство: Л.: Художественная литература. 1977 г.

Толстой Л.Н.. Полное собрание сочинений, т. 1-90 (юбилейное издание), М. - Л., 1928-58

Диалектики души ... - бытописателя и мастера тонкого психологического анализа. ... Короленко характерно реалистичное изображение народной жизни, внимание...

Термин «Диалектика души» ввел в русскую литературу Н.Г. Чернышевский. В рецензии на ранние произведения Толстого Ч. отмечал, что писателя занимает всего более сам психический процесс, его формы, его законы, то есть диалектика души.

Диалектика души представляет собой непосредственное изображение «психического процесса»

Идея нравственного совершенствования – одна из кардинальных и наиболее противоречивых сторон философской мысли Толстого – оформилась в период его творческого становления. В дальнейшем она получила своеобразную интерпретацию и в огромной степени повлияла на эстетические воззрения писателя. На протяжении всей жизни Толстой снимал с нее покровы отвлеченности, но никогда не терял веры в нее как в главный источник возрождения человека и общества, реальную основу «человеческого единения». 25 Толстовский анализ этой идеи определялся восприятием человека как «микромира» современной общественной патологии, сопровождался неустанным исследованием явлений «текущей действительности», двигавших Россию к XX веку. «Текущий день», история и эпоха являлись критериями этого анализа. Духовным ориентиром – народ.

Одно из первых творческих начинаний Толстого носило заглавие «Что нужно для блага России и очерк русских нравов» (1846). 26 Но первый достоверно реализованный (хотя и не завершенный) набросок получил название «История вчерашнего дня» (1851). Переход от масштабности, почти «универсальности» задачи в 1846 г. к анализу ограниченного временно́го отрезка человеческого бытия в 1851 г. явился следствием ежедневного пятилетнего наблюдения Толстого за ходом собственного внутреннего развития, зафиксированного в его дневнике, наблюдения пристрастно‑самокритичного, в итоге которого прошедший день из элементарной временной единицы жизни каждого человека трансформировался в факт истории.

«Пишу я историю вчерашнего дня, – предваряет Толстой сюжет наброска. – …Бог один знает, сколько разнообразных, занимательных впечатлений и мыслей, которые возбуждают эти впечатления, хотя темных, неясных, но не менее того понятных душе нашей, проходит в один день. Ежели бы можно было рассказать их так, чтобы сам бы легко читал себя и другие могли читать меня, как и я сам, вышла бы очень поучительная и занимательная книга, и такая, что не достало бы чернил на свете написать ее и типографчиков напечатать. С какой стороны ни посмотришь на душу человеческую, везде увидишь беспредельность и начнутся спекуляции, которым конца нет, из которых ничего не выходит и которых я боюсь» (1, 279).

Повесть «Детство» – начальная часть романа «Четыре эпохи развития», задуманного летом 1850 г. «Детство», эпоха первая, было закончено летом 1852 г. Работа над «Отрочеством» (1854) и «Юностью» (1857) затянулась, неоднократно перебивалась другими реализовавшимися замыслами. «Молодость», эпоха четвертая написана не была. Но и «Записки маркера» (1853), и «Утро помещика» (1856), и «Люцерн» (1857), и «Казаки» (1852–1863) несомненно связаны с проблематикой «Молодости» и являют собою различные варианты исканий героя, переступившего порог юности.

История детства сюжетно развертывается в течение двух дней (впервые это было отмечено Б. М. Эйхенбаумом). Пристальный и целенаправленный интерес к каждому прошедшему, настоящему и будущему дню собственной жизни, очевидный в любой записи толстовского дневника, начатого в 1847 г., своеобразно преломляется в художественном творчестве писателя. Сюжет «Набега» (с акцентом на движение времени суток) укладывается в два дня, «Рубки леса» – в день. «Севастополь в декабре месяце» (выросший из замысла «Севастополь днем и ночью») охватывает события одного дня. «Севастополь в мае» освещает жизнь двух дней севастопольской обороны. «Севастополь в августе» дает трагическую картину двух последних дней защиты города. «Роман русского помещика» выливается в «Утро помещика».

День мыслится Толстым как своего рода единица исторического движения человечества, в которой проявляются и обнаруживаются самые общие и вечные законы человеческого бытия, как и самой истории, которая являет собою не что иное, как множественность дней. В 1858 г. Толстой запишет в дневнике: «…при каждом новом предмете и обстоятельстве я, кроме условий самого предмета и обстоятельства, невольно ищу его место в вечном и бесконечном, в истории» (48, 10). А спустя почти четыре десятилетия, в середине 90‑х гг., Толстой отметит: «Что такое время? Нам говорят, мера движенья. Но что же движенье? Какое есть одно несомненное движенье? Такое есть одно, только одно: движенье нашей души и всего мира к совершенству» (53, 16–17).

Одна из сложнейших задач, вставших перед молодым Толстым, заключалась, как известно, в «сопряжении» подробностей описания с обобщениями, обширными философскими и лирическими отступлениями. Сам писатель определял эту задачу для себя как проблему сочетания мелочности и генерализации. В художественном мире Толстого 50‑х гг. понятие день связано непосредственным образом с решением этого главного для толстовской философии и поэтики вопроса: конкретная временна́я единица жизни отдельной личности, общества и человечества выступает у Толстого как определенная художественно‑философская форма осмысления жизни человека и движения истории в их единстве. Позднее в черновиках «Войны и мира» Толстой заявит о необходимости отказаться от «несуществующей неподвижности во времени, от того сознания, что <…> душа нынче такая же, как была вчера и год назад» (15, 320), и положит тезис о «движении личности во времени» в основу философско‑исторической концепции романа.

Таким образом, внимание молодого Толстого к ограниченному временем отрезку человеческой жизни явилось естественным следствием мироощущения писателя и свидетельствовало об определенных и очень важных особенностях его творческого метода.

Из полемики Толстого с Некрасовым, произвольно изменившим заглавие «Детство» при публикации повести в «Современнике» на «Историю моего детства», очевидно, что идейно‑художественный замысел повести определялся задачей выявления всеобщего в частном. Детство как обязательный этап человеческого становления исследовалось Толстым с целью обнажения позитивных и максимально действенных возможностей, таящихся в этом периоде жизни каждого человека. Мир чувств, эмоций, стихия переживаний, пробуждение самосознания и анализа в ребенке не скованы. Узы общественной условности и социальной предрешенности еще не обрели своих прав, хотя их давление героем повести уже ощущается. Этот трагический мотив (судьбы Натальи Савишны, Карла Иваныча, Иленьки Грапа) сливается с другим, личным (и одновременно общечеловеческим) – смертью матери. Глава «Горе» (у гроба maman), предпоследняя глава повести, замыкает эпоху детства, к которой повествователь (и в равной мере автор) обращаются как к безусловно плодотворному источнику добра.

Замысел «Четырех эпох развития» Толстой определяет как «роман человека умного, чувствительного и заблудившегося» (46, 151). Все части трилогии объединяются единой целью – показать становление человеческой личности в непосредственных и неоднозначных связях с действительностью, исследовать характер в его противоречивом стремлении утвердиться в обществе и противостоять ему, 27 вскрыть в духовном развитии ребенка, отрока, юноши проявления застывших и тормозящих духовное развитие понятий, представлений и узаконенных форм общежития, выявить источник духовного самотворчества личности.

Герою трилогии Николеньке Иртеньеву право именоваться личностью дают анализ, критическое познание и самопознание, нравственный и социальный предмет которых расширяется и углубляется с переходом от детства к юности. То и другое выводит героя из кризисов на новую ступень миропонимания и дает ему ощущение пути к другим людям как реальной возможности. Психологический анализ Толстого, подготовленный художественными достижениями Пушкина, Гоголя и Лермонтова, – «диалектика души» (по образному определению Чернышевского) – открывал новые возможности в «обретении» личностью самое себя.

Идея «единения людей» на протяжении всего творческого пути связывалась Толстым с понятием добра как начала «соединяющего» (46, 286; 64, 95 и др.). Поскольку нравственное всегда являлось для Толстого главной формой осмысления социального, понятие «добро» у писателя включало в себя многообразные проявления человека, которые вели к устранению личной и общественной дисгармонии. Уже после выхода «Детства», в 1853 г., Толстой писал: «…мне кажется, что основание законов должно быть отрицательное – неправда. Нужно рассмотреть, каким образом неправда проникает в душу человека, и узнав ее причины, положить ей преграды. Т. е. основывать законы не на соединяющих началах – добра, а на разъединяющих началах зла» (46, 286).

В обращении к воображаемому читателю «Четырех эпох развития», предваряющем непосредственный анализ «дней», составляющих «эпохи», повествователь определяет сюжет и характер анализа записок и предопределяет путь самоанализа героя. «Все замечательные случаи» жизни для повествователя – суть лишь те, в которых ему «перед собою нужно было оправдаться» (1, 108). Ретроспективный взгляд из настоящего ищет подтекст тех поступков героя, которые позволяют раскрывать одну слабость за другой. Исследование морального негативизма в себе и других (восходящее во многом к эстетике Руссо) – ведущая тема толстовского дневника – обретает художественное выражение. Но тему повести – детство – эта рационалистическая заданность сковывает.

В окончательной редакции импульсы, ведущие к тщеславию, гордости, лени, нерешительности и т. д., навязаны герою обществом и находятся в противоречии с его нравственным чувством. Изображение совмещенных, но различных и разнонаправленных устремлений одного момента, самого процесса душевной жизни становится главным предметом внимания Толстого. С первой повести «диалектика души» определится как важнейший симптом (и одновременно – критерий) движения человека во времени и, таким образом, закрепит за собою право на активную роль в развитии толстовской концепции философии истории, поскольку в основу этой концепции будет положена мысль о «движении личности во времени» (15, 320).

Уже из «Детства» стала очевидной важность для Толстого вопроса о соотношении человеческого разума и сознания. В черновиках трилогии писатель возвращается к этой теме многократно, пытаясь разрешить ее и для себя и для читателя в пространных рассуждениях о людях «понимающих» и «непонимающих». «Я обещался вам растолковать то, что я называю понимающими и непонимающими людьми <…> Ни один из качественных противуположных эпитетов, приписываемых людям, как‑то добрый, злой, глупый, умный, красивый, дурной, гордый, смиренный, я не умею прилагать к людям: в жизни моей я не встречал ни злого, ни гордого, ни доброго, ни умного человека. В смирении я всегда нахожу подавленное стремление гордости, в умнейшей книге я нахожу глупость, в разговоре глупейшего человека я нахожу умные вещи и т. д. и т. д., но понимающий и непонимающий человек, это вещи так противуположные, что никогда не смогут слиться одна с другою, и их легко различить. Пониманием я называю ту способность, которая способствует нам понимать мгновенно те тонкости в людских отношениях, которые не могут быть постигнуты умом. Понимание не есть ум, потому что, хотя посредством ума можно дойти до сознания тех же отношений, какие познает понимание, но это сознание не будет мгновенно, и потому не будет иметь приложения. От этого очень много есть людей умнейших, но не понимающих; одна способность нисколько не зависит от другой» (1, 153). С особенной настойчивостью эта мысль подчеркивается и в обращении «К читателям» трилогии: «Чтобы быть приняту в число моих избранных читателей, я требую очень немногого <…> главное, чтобы вы были человеком понимающим <…> Трудно и даже мне кажется невозможным разделять людей на умных, глупых, добрых, злых, но понимающий и непонимающий это – для меня такая резкая черта, которую я невольно провожу между всеми людьми, которых знаю <…> Итак, главное требование мое – понимание» (1, 208).

Столь резкое противопоставление двух типов человеческого сознания вступало в очевидный конфликт с исходной мыслью Толстого о возможности пути каждого человека к другим людям. Снятие этого конфликта, т. е. выявление возможностей перемещения из сферы «непонимания» в сферу «понимания», и станет одной из самых существенных задач Толстого – человека и художника.

В окончательной редакции трилогии развернутые суждения о «понимании» и «непонимании» снимаются. Акцент – на сопоставлении двух художественно воплощенных «разрядов» людей. «Понимание» сопровождается многослойностью чувства и сознания – залогом «диалектики души». В полной мере ею наделен Николенька Иртеньев, в достаточно ощутимой – maman, Дмитрии Нехлюдов, Карл Иваныч, Сонечка Валахина и, что особенно важно, Наталья Савишна. Именно в них находит Николенька способность соучастия в жизни своей души. С ними связано активное раскрытие фальши и «неправды» в становлении и самовыявлении героя, посильное сохранение «чистоты нравственного чувства» в атмосфере разлагающей действительности.

Процесс анализа толстовского героя в каждый данный момент всеобъемлющ (в той степени, которая доступна его жизненному опыту, связанному во многом с культурным и бытовым окружением, и задана автором‑повествователем). Совмещенные в одном психическом акте переживания – разные, порою кардинально различные и алогичные аспекты и тенденции – рождаются из материала прошлого (истории), действительности, воображения (будущего) и взятые в своей совокупности создают ощущение «эпохи».

Впечатления прошедшего, действительность и воображение наделяются способностью самостоятельного действия. Воспоминания могут «бродить», неожиданно «забрести в гуляющее воображение» (46, 81). Воображение может «измучиться», «расстроиться» и «устать» (1, 48, 72, 85). Действительность способна «разрушать» (1, 85) и выводить сознание из плена памяти и воображения.

«Диалектика души» во многом определила художественную, систему первых произведений Толстого и почти сразу была воспринята современниками писателя как одна из важнейших особенностей его таланта.

Просто о диалектике души на примере войны и мира

«Диалектика души» - постоянное изображение внутреннего мира героев в движении, в развитии (по Чернышевскому).

Психологизм (показ характеров в развитии) позволяет не только объективно изобразить картину душевной жизни героев, но и выразить авторскую нравственную оценку изображаемого.

Средства психологической изобразительности у Толстого:

б) Раскрытие невольной неискренности, подсознательного стремления видеть себя лучше и интуитивно искать самооправдания (напр., размышления Пьера о том, ехать или нет к Анатолю Курагину, после того, как он дает Болконскому слово этого не делать).

в) Внутренний монолог, создающий впечатление «подслушанных мыслей» (напр., поток сознания Николая Ростова во время охоты и погони за французом; князь Андрей под небом Аустерлица).

г) Сны, раскрытие подсознательных процессов (напр., сны Пьера).

д) Впечатления героев от внешнего мира. Внимание сосредоточивается не на самом предмете и явлении, а на том, как воспринимает их персонаж (напр., первый бал Наташи).

е) Внешние детали (напр., дуб по дороге в Отрадное, небо Аустерлица).

ж) Расхождение между тем временем, в которое реально происходило действие, и временем рассказа о нем (напр., внутренний монолог Марьи Болконской о том, за что она полюбила Николая Ростова).

По мысли Н. Г. Чернышевского, Толстого интересовал «всего более - сам психический процесс, его формы, его законы, диалектика души, чтобы выразительным, определительным термином» непосредственно изображать психический процесс. Чернышевский отмечал, что художественным открытием Толстого стало изображение внутреннего монолога в форме потока сознания. Чернышевский выделяет общие принципы «диалектики души»: а) Изображение внутреннего мира человека в постоянном движении, противоречии и развитии (Толстой: «человек - текучее вещество»); б) Интерес Толстого к переломным, кризисным моментам в жизни человека; в) Событийность (влияние событий внешнего мира на внутренний мир героя).

Вопрос 30

«Детство.Отрочество.Юность»

Трилогия «Детство. Отрочество. Юность» - это первое напечатанное произведение Л.Н.Толстого. Именно оно принесло писателю широкую известность и признание как нового, яркого таланта в литературе. Необыкновенную мощь дарования Толстого сразу же заметил Тургенев, который, прочитав первую часть трилогии, написал: «Вот, наконец, преемник Гоголя, нисколько на него не похожий, как оно и следовало». Действительно, уже в первой своей книге Толстой проявил все главные черты своего таланта: глубокий психологизм, внимание к нравственным движениям героев и, самое главное, принцип «диалектики души», как его назвал Н.Г.Чернышевский. Сочетание в одном произведении стольких ярких отличительных черт стиля писателя обусловило то, что даже через полтора века после своего издания трилогия «Детство. Отрочество. Юность» воспринимается читателем как удивительно современное произведение.

Очень часто эту книгу литературные критики и просто читатели называют автобиографией самого Толстого. Действительно, многие события из жизни автора, его родных и близких нашли отражение в содержании произведения. Однако замысел Толстого состоял вовсе не в том, чтобы с исторической точностью рассказать о своем детстве и отроческих годах, а в том, чтобы в истории жизни Николеньки Иртеньева воплотить черты «эпох жизни» всех людей в общем и каждого человека в частности. Это подтверждают и слова самого Толстого: когда в «Современнике» напечатали первую часть трилогии под названием «История моего детства», Толстой написал, что заглавие это «противоречит с мыслью сочинения»: «Кому какое дело до истории моего детства...»

Герой Толстого, Николенька Иртеньев - это человек из любого времени. Конечно, исторические особенности того времени, в которое он жил, накладывают на его душу и характер определенный отпечаток. Но в целом, на мой взгляд, Толстой показывает взросление, становление человеческой личности. Поэтому такой герой, как Николенька Иртеньев, мог бы жить и в античной Греции, и в Средние века, и в далеком будущем. Вот почему трилогия «Детство. Отрочество. Юность» актуальна и в наши времена.

Человек рождается, растет, взрослеет, становится личностью. И в целом этот процесс ничем не отличается от того, который описал в своей книге Толстой. Аб­солютно так, как и прежде, в детстве для всех малышей самые близкие и любимые люди - это их родные. В отрочестве или в подростковый период любовь и доверие к близким начинают вытесняться такими качествами, как самонадеянность, тщеславие, жажда самостоятельности; а в юности начинается настоящее развитие личности, так, как это описано у Толстого.

"Диалектика души" в произведении Л. Н. Толстого "Юность"

Повесть Льва Николаевича Толстого «Юность» с необыкновенной искренностью, глубиной, трепетом и нежностью передает нравственные искания, осознание своего «я», мечты, чувства и душевные переживания Николая Иртеньева. Повествование ведется от первого лица, что еще больше сближает нас с главным героем. Возникает ощущение, что именно тебе Николенька открывает свою душу, свой внутренний мир, рассказывая о событиях, происходящих в его жизни, о своих мыслях, настроениях и намерениях. «Юность» написана в форме автобиографической прозы. На мой взгляд, именно это облегчило Толстому задачу написать картину внутренних движений человека. Ведь Лев Николаевич, по словам Чернышевского, «чрезвычайно внимательно изучал типы жизни человеческого духа в самом себе».

В начале повести Николай объясняет, с какого момента для него начинается пора юности. Она наступает с тех пор, когда ему самому пришла в голову мысль о том, что «назначение человека есть стремление к нравственному усовершенствованию». Николаю 16 лет, он «поневоле и неохотно» готовится к поступлению в университет. Его душу переполняют размышления о смысле жизни, о будущем, предназначении человека. Он пытается найти свое место в окружающем обществе, стремиться отстоять свою независимость. Преодолеть «привычные» взгляды, тот образ мыслей, с которым постоянно соприкасается. «Мне казалось так легко и естественно оторваться от всего прошедшего, переделать, забыть все, что было, и начать свою жизнь со всеми ее отношениями совершенно снова, что прошедшее не тяготило, не связывало меня»

Николай находится в том возрасте, когда человек наиболее полно ощущает себя в мире и свое единство с ним и, в то же время, осознание своей индивидуальности. В университете Иртеньев становится человеком определенного социального круга, и его пытливость, склонность к самоанализу, анализу людей и событий приобретает еще более глубокий характер. Он чувствует, что стоящие на ступеньку выше аристократы также неуважительно и высокомерно относятся к нему, как он сам к людям более низкого происхождения. Николай сближается со студентами-разночинцами, хотя его и раздражали их внешний вид, манера общения, ошибки в языке, но он «предчувствовал что-то хорошее в этих людях, завидовал тому веселому товариществу, которое соединяло их, испытывал к ним влечение и желал сблизиться с ними». Он приходит в конфликт сам с собой, так как его также привлекают и манят «прилипчивые нравы» светского образа жизни, навязанные аристократическим обществом. Его начинает тяготить осознание своих недостатков: «Меня мучит мелочность моей жизни… я сам мелочен, а все-таки имею силы презирать и себя, и свою жизнь», «я трусил сначала… - стыдно…», «… разболтался со всеми и без всякой причины солгал…», «заметил при этом случае за собой еще много тщеславия».

Я считаю Николая способным к нравственному развитию. Само предназначение человека – нравственное развитие, которое он поставил своей целью, его склонность к самоанализу говорит о его богатых внутренних задатках, о его стремлении к самосовершенствованию, правде, добру и справедливости. Об этом свидетельствует его разочаровании в своем comme il faut. «Так что же было та высота, с которой я смотрел на них… Да уж не вздор ли все это? – начинало мне глухо иногда приходить в голову под влиянием чувства зависти к товариществу и добродушному, молодому веселью, которое я видел перед собой».

Дружба с Дмитрием Нехлюдовым играет огромную роль в раскрытии диалектики души Николая Иртеньева. Именно благодаря беседам со своим другом молодой человек начинает понимать, что взросление – не простое изменение во времени, а медленно становление души. Их искренняя дружба – необходимое следствие и строгих нравственных запросов, и высоких умственных взлетов, «когда, возносясь все выше и выше в область мысли, вдруг постигаешь всю необъятность ее…».

Л.Н. Толстой на примере Николеньки Иртеньева рисует не только влияние среды, но и отталкивание от нее, преодоление привычного, устойчивого. Оно выражается не в форме конфликта, а в виде постепенного формирования собственного взгляда мир, нового отношения к людям. Подробно описывая мысли и чувства молодого человека, писатель показывает возможности юного героя, возможности человека в его противостоянии среды, его духовном самоопределении.

Николай находится в том возрасте, когда человек наиболее полно ощущает свое единство с миром и, в то же время, осознает свою индивидуальность. В университете Иртеньев становится человеком определенного социального круга, и его пытливость, склонность к самоанализу, анализу людей и событий приобретает еще более глубокий характер.